Творчість

Вечер подкрался незаметно. Удобно устроившись на диване, я перепечатывала написанную повесть полдня. Ведь я творю ручкой на бумаге. А потом все это нужно перевести в электронный формат. Кошка примостилась рядышком и спала. Ведь я ее недавно покормила, и она перестала прыгать по дивану, привлекая внимание. Комнату наполняет сладковатый аромат подсолнухов. Новые и необычные для меня цветы. Сегодня они ярким пятном выделяются на комоде, даря одновременно тихую радость и какую-то непонятную грусть.

Звуки музыки раздаются в квартире негромким фоном, наполняя ее эмоциями и чувствами. Я не могла включить на полную громкость, иначе это отвлекало бы от работы. Потому песни – лишь приятный фон, дающий возможность погрузиться в слова, что печатаю. На заднем плане до меня долетают знаменитые УУ! Ааа! Хи-хи! А мелодия сменяет> мелодию. Мой мозг ловит только какие-то обрывки:

…Нет причин переживать. Закрой глаза и улетай…(1)

…И даже когда мы будем старыми и седыми…(2)

…Рожденный развлекать, вдохновлять, радовать…(3)

…Если бы Рузвельт был жив…(4)

…В этот раз вы меня не достали…(5)

А тело само собой откликается на эти ритмы, качая головой, подергивая ногой, выстукивая пальцами по клавиатуре.

И нет больше ничего, кроме дивана, экрана ноутбука перед глазами, запаха подсолнухов и музыки. Потому и вечер подкрался незаметно. Хотя песни в телефоне начали намекать полчаса назад, что пора бы включить свет. Они рассказывали страшилки, что пугали и веселили одновременно:

«Он проник сквозь окно… в ее квартиру»(6)

«Что-то злое следит за тобой из темноты»(7)

«Боишься ли меня? Ведь знаешь, что я зверь!»(8)

«Кресло качается, но в нем никто не сидит»(9)

«Страшно ли тебе? Хочешь, чтобы я был чужаком в ночи»(10)

Но я не прислушивалась, упорно печатая, пока могла хоть что-то разглядеть в тетради. Лишь когда в очередной раз взглянула на написанное ручкой и поняла, что ничего не вижу, стало ясно, что придется все-таки подняться и включить свет. Что я, собственно, и сделала. А затем решила открыть балкон, впустив в душную комнату ночную прохладу. Ведь днем солнце опалило квартиру летними жаркими лучами, и сейчас дуновение ветерка приносит большое облегчение.

На улицах зажгли фонари, в соседних домах засветились окна. Деревья размеренно колышутся от ветра. И огромная желтая луна взирает на все это с неба. Приближается теплая летняя ночь. А за спиной раздаются отчаянные крики:

«Это страшно для тебя, детка?

Знаешь, ты тоже меня пугаешь.

Я вижу, что зло – это ты.

Страшен ли я для тебя, детка?» (10)

Я переключаюсь со своей историю, которую печатала, на историю, в которой призраки плясали на потолке, а мэр испугался игры… В очередной раз удивляюсь глубине короткометражки.

На миг телефон затихает, а затем из него еле слышно полилась грустная мелодия. Я узнаю песню только по первому же слову. И бросаюсь из балкона в комнату, чтобы быстрее переключить. Но десяти секунд вполне достаточно, чтобы легко и просто обойти все блокады, все защиты, и напрямую коснуться сердца и боли, глубоко запрятанной в нем.

«Улыбайся, хотя твое сердце болит.

Улыбайся, даже если оно разбито…»(11)

Этого оказалось достаточно, чтобы вызвать слезы. Похоронной песней. Болезненной песней. Зная, в какой период она была перепета.

«Когда тучи закрыли небо,

Ты справишься,

Если ты улыбаешься

Сквозь страх и горе.

Улыбайся и, может быть, завтра…»(11)

Дальше я уже не слышу слов. Не понимаю их. Но они все так же проникают в мою душу, царапая ее, вызывая слезы. Ведь перед глазами в обратном порядке возникает позолоченный гроб и куча людей с красивыми словами. И только двое из них всех плакали и горевали. Вижу этот уставший потухший взгляд. Улыбку, в которой участвуют только губы. Проходку в пижаме, танцы на машине… Еще один шанс, который так и не состоялся. Заявление о несокрушимости…

И я плачу, рыдаю и кричу. Хорошо, что живу одна. И никто этого не видит. Никому от моей боли не больно. О ком я плачу? О нем. О человеке, которого сломали. О том, кому не дали творить добро. Кого столько раз использовали, клеветали, топтались. Кого продолжают использовать даже после смерти. О том, чей мир разрушили, чей дом растоптали и осквернили. Об озорных глазах 30-летнего мальчишки, которые больше не сияли. О чем я плачу? О ком я плачу? О себе… О потерянном ребенке, которого никто не нашел.(12)

Слез так много, что становится тяжело дышать. Я хватаю ртом воздух, но это не помогает. Внутри так болит, что хочется разорвать грудь. Вместо этого вырываются всхлипы и завывания. Закрываю ноутбук, сажусь на диван на корточки и рыдаю. А нежный голос что-то поет с телефона. Но я не улавливаю сути. Я плачу о том, кто любил всех, несмотря на то, как ты выглядишь, какое у тебя образование, достаток и даже поступки. Несмотря на пол, расу, возраст. Не смотря ни на что. Потому что верил, что каждый достоин любви. Он любил, даже не зная конкретно кого-то. Готов был дарить любовь всем. И я это упустила. Пропустила. Мне было все равно. Я верила, как и многие другие, в ложь. Мне стыдно и больно из-за этого. Что я могла? Могла соприкоснуться хоть чуть-чуть. А не сейчас, когда уже всем все равно. Ему все равно. Я плачу о том, кого сломали таким ужасным способом, посягнув на самое дорогое. Из зависти и страха? Я плачу… о себе. Что-то внутри откликается на все эти желания кричать(13), быть гротескным(10) и желать любви, а не осуждения(14). Но это так глубоко и это так больно. Что легче плакать о нем, чем о себе.

Вдруг  кто-то касается моей головы, ласково проводя по волосам. Я замираю. Внутри все холодеет от жути. Я живу одна. В квартире только я и кошка. Которая, кстати, все так же мирно спит рядом со мной на диване. И это внушает мне мужество. Наверно, мне показалось. То был лишь ветер. Ведь кошка боится чужих. И первая сбежала бы куда-то, залезь в квартиру ловкий преступник(6). От страха поток слез остановился, и я могу глубоко вдохнуть и выровняться. Расправляю спину и поднимаю голову. И замираю снова. Но уже не от страха. А от шока. Не веря своим глазам. Я потеряла сознание? Уснула? Первый порыв – ущипнуть себя, как это делают в фильмах. Но не делаю этого. А вдруг это действительно сон? Я же тогда проснусь…

Он стоит прямо передо мной, чуть склонив голову на бок, давая мне время осознать случившееся и придти в себя. В темно-карих глазах искрится знакомый огонек, а на губах играет легкая улыбка. Белая простая рубашка, накинутая на футболку, как всегда. И простые черные штаны. Чуть вьющиеся волосы разбросаны по плечам. Более выразительный подбородок и скулы. Белая кожа. Тот образ, что стоял перед моими глазами, пока рыдала. Взрослого самодостаточного, почти 40-летнего мужчины. Из меня вырывается всхлип. Не так-то быстро тело отходит от рыданий, и всхлипами все еще пытается получить побольше воздуха.

- Я напугал тебя? – задает мне вопрос своим тихим голосом. И, то ли действительно ему важно, то ли это попытка меня растормошить, используя фразу из фильма.(15)

Я киваю, силясь издать хоть какой-то звук. Наконец-то голосовые связки решают мне подчиниться, и я произношу:

- Да.

Вот так, коротко.

- Извини, - кажется действительно смущенным. – Я лишь хотел утешить тебя.

А я все еще не верю, что это происходит со мной. Кто это? Что это? И почему мы разговариваем не на английском?

- Ты ангел? – выпаливаю я.

А он… А он ржет! Его смех разливается по всей квартире тысячами звонких колокольчиков. И я не могу не улыбнуться. Страх, горе, печаль отошли, и я оказываюсь в этом моменте. С мужчиной напротив, которого позабавил мой вопрос. Краем глаза замечаю, что кошка с интересом рассматривает гостя. А, значит, это не галлюцинация. На заднем плане сознания всплывают мысли о том, что я сегодня успела убраться. И мне не стыдно за квартиру. Тем временем он перестал смеяться.

- А почему не привидение? – спрашивает меня. – Ведь ты представляла именно этот образ.

- Потому ты именно так и выглядишь? – доходит до меня. Он пришел в том образе, который мне хотелось увидеть. Через секунду вспоминаю, что забыла ответить на его вопрос:

- А ты не был привидением. Призраками была твоя семья.

Мужчина улыбается и кивает. А у меня ощущение, словно я прошла какую-то проверку.

- Архангел. Как Майкл Смит(16), - не сдерживаюсь я.

Он хмурится, очевидно, пытаясь понять, о чем я. Через несколько секунд его губы расползаются в улыбке:

- Пусть будет так, - соглашается со мной. И я понимаю, что не получу ответа, какая сущность передо мной.

Он резко двигает плечом и поворачивает ко мне руку. Смотрит так, как-будто я что-то должна сделать. А я не понимаю, что. И просто тупо смотрю на него, рассматриваю. Мужчина хмыкает как-то озадаченно или удивленно.

- Так почему ты плакала?

Этот вопрос вводит меня в ступор.

- А ты разве не знаешь? Ты же читаешь мысли.

- Я не читаю мысли. Тебе было больно, и твое сердце позвало меня, показав, в каком образе лучше всего появиться. Вот и все.

- И ты являешься ко всем фанаткам, чье сердце тебя призывает? – сама не понимаю, почему задала столь глупый вопрос.

- И ты правда думаешь, что я отвечу?

Ну да. А какой ответ я ожидала? В его голосе нет осуждения или злости. Он весел. И спокоен.

- Не против?

Не дожидаясь моего ответа, подходит к дивану, берет мою кошку на руки и садится именно туда, где только что сидела она. Она же, черно-белая зараза, заурчала от поглаживаний и умостилась, довольная, у него на руках. И – то ли он действительно имеет удивительный талант находить подход к животным и детям, то ли я сошла с ума и нахожусь в мире фантазий. Чтобы моя кошка вот так вот запросто уселась на руки к тому, кого она увидела впервые?!

Я смотрю, как его руки гладят мою кошку. Молчу. А изнутри опять приходит комок боли и слез. Когда понимаю, что этих рук больше нет в этом мире. Закусываю губу, чтобы не расплакаться. Вздрагиваю, когда он берет мою руку в свою и осторожно сжимает.

- Все хорошо. Слезы – это нормально. Ты можешь плакать. Я тоже плакал. Ты знаешь.

Я поднимаю взгляд на его лицо. В нем столько принятия и понимания…

- Как ты мог?! – выплевываю я, запоздало понимая, что это не то, что стоит говорить. Что он сейчас обидится и уйдет, а я буду жалеть. Но слова сами срываются с языка. Стадия злости? – Как ты мог петь в 97-м о демероле, а потом умереть от него же?!  И еще от кучи всякой херни! Ты же понимал все! Ты же знал! – срываюсь на крик.

А он остается на удивление спокойным. Только легкая улыбка исчезает. Лицо становится серьезным, а в глазах появляется грустинка.

- Все не такое, каким кажется.

- Что ты имеешь в виду? – поздно понимаю, что говорю ему «ты». Незнакомому, по сути, человеку. Но уже нет смысла переходить к «вы».

- То, что сказал.

- То есть – все было не так, как нам рассказывают?

Он молчит и смотрит на меня. И – ничего. Ни кивка, ни отрицания.

- Это несправедливо. Это не должно было произойти.

- Но произошло, - констатирует мужчина. – И нам всем нужно с этим жить.

- Ты был светом Земли. А я… Я не знала. Ты согревал всех своим теплом и любовью… А я верила во все то, что о тебе говорили…

- Но теперь уже не веришь.

- Но тебя уже нет! – выкрикиваю я.

- Я здесь, перед тобой, - мягко улыбается он. – И я повсюду. Всегда. Любовь всегда рядом. Ждет тебя. Она не исчезает с чьей-то смертью. Ведь любовью дышит вся планета. Любовь – причина, по которой существует жизнь. Из-за которой все растет и развивается. И я в этой любви. В воздухе. В воде. В энергии. И я знаю, что теперь ты на моей стороне.

Я улыбаюсь, слыша такие слова. Это приятно и мило. Улыбается и он. Чуть сильнее сжимает мою руку. И тут меня ошарашивает осознание: Майкл Джексон держит меня за руку! И, когда до меня это доходит, я накрываю его руку своей, зажимаю между своими ладонями, ощущая тепло и силу. А он улыбается так, словно чего-то такого ожидал от меня с самого начала. Да, наверно, надо было завизжать и броситься ему на шею. От этой мысли мне становится смешно. И я смеюсь, представляя себя такой чокнутой. И он смеется вместе со мной.

А потом смех в какой-то момент превращается в поток слез. И я опять не понимаю, о чем плачу. Лишь чувствую, как Майкл обнимает меня. А я обнимаю его, пряча лицо у него на плече, заливаясь слезами.

- Ты не должен был умереть, - шепчу. А он лишь гладит меня по спине, давая выплакаться и выговориться.

- Ты не должен был умереть, - снова и снова повторяю я, все крепче обнимая его и все горше рыдая.

Не знаю, сколько времени прошло, но в какой-то момент слезы заканчиваются. Остаются лишь всхлипы. И я, прижимающаяся к нему, в его объятиях. Понимаю, что кошка куда-то смылась, а телефон замолчал и больше не поет. Хотя все это неважно.

Уловив перемену в моем состоянии, Майкл мягко начинает поглаживать меня по голове и спине. От чего тепло разбегается по всем телу.

- Спасибо, - шепчу я, слегка отстраняясь, но все еще оставаясь очень близко к нему. Он молчит, но его рука чуть сильнее надавливает на спину и делает несколько быстрых поглаживаний – так показал, что услышал меня.

Я окончательно отстраняюсь, поджимаю под себя ноги, садясь на них. Майкл закидывает одну ногу на другую, рукой перехватывая лодыжку.

- Спасибо, что пришел.

Он кивает и улыбается.

- Ты счастлив сейчас?

- Да, - такой простой ответ.

- Тебе не больно?

- Нет, - и яркая улыбка озаряет его лицо.

Я улыбаюсь тоже. Рада это слышать.

- Но все остальное? – вспоминаю. – Твои дети. Твое наследие. Его же распродали. Твое имя опять клевещут. Опять делают деньги на тебе…

- С детьми все хорошо. А остальное – неважно.

- Как неважно? – я в очередном шоке. – Что твои разговоры с друзьями теперь знает весь мир? Что твои вещи теперь носят всякие?

- Да, - кивает он. – Неважно. Неужели ты не понимаешь?

Я смотрю на него и молчу. Очевидно, не понимаю.

- Я – это больше, чем мои вещи или награды. Больше, чем мои фильмы. Даже больше, чем мои песни. Самое важное – мое послание миру. Одно-единственное. И его услышали. И слышат. И будут слышать. Всегда. Везде. И следовать этому посылу. Ведь песни и остальное – лишь инструмент. И кто бы что не говорил. Сотни миллионов верны этому. Я дал Земле все, что мог. Люди в то время взяли все, что могли взять. И я рад, что мог сделать столь многое. А остальное – неважно. Мои дети – ВСЕ мои дети – продолжат мою работу. Именно это важно.

Я аж рот открыла от такой речи, удивляясь сама себе, как мне это все раньше в голову не приходило. Потом рот закрыла. А Майкл лыбиться, довольный произведенным впечатлением. Легкий жест рукой – и вот он протягивает мне бумажные салфетки, чтобы вытереть глаза.

- Ты стал  волшебником?

- Ммм немного, - улыбается.

Я беру салфетки, вытираю глаза и нос.

- Но ты столько еще мог всего сделать на Земле, - не унимаюсь.

Мужчина лишь пожимает плечами и молчит.

- С другой стороны я рада, что ты умер тогда. Что тебе не пришлось снова переживать этот кошмар. Эти два придурка! Да как они могли? Ты столько сделал для них, а они…

- Ты сама все знаешь, - произносит Майкл и отводит взгляд, рассматривая букет на комоде.

- Но это задело твою семью. Это сделало больно им. Это  большим пятном легло на твое имя…

- Моя семья сильная. И я с ними, чтобы поддержать. А имя… - Майкл снова поворачивается ко мне лицом, смотрит в глаза. – Скажи, ты помнишь, в чем обвиняли Байрона, Уайльда, Чаплина, Уорхола?

Я задумываюсь на секунду, а потом мотаю головой.

- Так важно ли это? – задает риторический вопрос.

- Майкл, но откуда ты знаешь, что через 50 лет твое имя буду вспоминать как самого успешного артиста, как самого большого благодетеля, а не как…

- Ниоткуда. Я просто в это верю. И, как я уже сказал, все это – неважно. Важнее то, что я своим творчеством поселил у людей здесь и здесь, - показывает на свою голову и сердце. – И это уже не изменишь и не заберешь. И это будет расти и менять мир к лучшему.

- Тебя любят.

- И это согревает меня, - улыбается он.

- Я восхищаюсь твоим талантом, твоей гениальностью. Твоим умом. Как ты продумывал все до мелочей. Играл с каждой деталью. Не только в музыке. В обложках альбомов, в концертах, в фильмах, в одежде… Уму непостижимо, как ты все это видел. Все вместе с кучей деталей. Гений с огромным сердцем. А еще отличный манипулятор.

Улыбка Майкла исчезает, и он настораживается. А я запоздало понимаю,  что сказала так же, как о нем говорят.

- В хорошем смысле, - пытаюсь оправдаться. – Ты делал все это: пугал, увлекал, заставлял плакать и смеяться, чтобы сделать мир лучше. Ты через образы в фильмах вкладывал в головы людей послание не бояться других. Ты играл с прессой, иногда же сам подбрасывал им истории. Этот всем знакомый голос… Ты не ушел от этого образа, даже когда тебе говорили, что надо, что это не работает…

Майкл заглянул мне в глаза.

- Все очень даже сработало, - смотрит, явно ожидая моей реакции.

- Да, сейчас я понимаю, - отвечаю ему на незаданный вопрос. – Ты думал не о себе. Да, если бы ты вдруг заговорил другим голосом, изменил стиль, перестал развлекаться на аттракционах, если бы стал нормальным, это спасло бы тебя по большей части.

- И? – поднимает бровь в ожидании.

- Но это разрушило бы ту цель, которую ты ставил для себя: избавить мир от расизма, несправедливости. Принести в мир любовь, заботу друг о друге.

Мужчина снова расплылся в радостной улыбке.

- То, как ты проникал в подсознание людей… Они и сами не замечали. Я не замечаю. Твои песни проходят все заслоны. Твои видео заставляют менять взгляд на многие вещи неосознанно. Это страшно, - признаюсь я. Меня пугают такие возможности. Не понимаю их, хоть и изучала психологию. Для меня это сродни волшебству или магии. И при этом ты абсолютно незащищен от такого влияния. И хорошо, если оно тебе во благо.

- Я пугаю тебя?

- Нет! – слишком громко выкрикиваю я. Да, может, это специально созданный образ. Но именно этот образ сейчас сидит рядом со мной на диване. – Хотя, когда ты появился и погладил по голове, у меня душа ушла в пятки, - признаюсь я.

И мы оба заливаемся смехом. Я смотрю на него – такого веселого, счастливого, беззаботного. И так радостно на душе становится. Так легко и тепло внутри. И хочется снова его обнять. Майкл смотрит на меня и, видимо, считывает это желание по моему лицу. Так как протягивает ко мне руку и чуть наклоняется. И я, как чокнутая фанатка, бросаюсь ему на шею. Обнимаю его. Одной рукой он обнимает меня, а другую положил на мою голову. Я закрываю глаза, наслаждаясь его теплом и его запахом, который невозможно описать. Дыхание выравнивается, сердце уже не стучит бешено.

- Спасибо за все, что ты сделал для нас. Я тебя люблю, - шепчу ему на ухо.

- I love you too, - слышу в ответ, и расплываюсь от счастья.

Чуть отстраняюсь и, глядя в его темно-карие глаза, поддразниваю:

- I love you more.

- I love you the most, - отвечает мне, и мы оба смеемся.

- Спасибо за то, что пришел. Ты удивительный.

Майкл улыбается своей чарующей искренней улыбкой.

- Спасибо тебе, - благодарит меня непонятно, за что. Сам обнимает меня, прижимает к себе на несколько секунд. Я закрываю глаза, снова погружаясь в ощущение любви и полной безопасности.

Майкл мягко отстраняется, и я понимаю, что он собрался уходить. На языке крутятся столько вопросов. Столько хочется спросить о его творчестве, о песнях, о танцах, о фильмах. Какая идея была для фильма Threatened? Что значат знаки в тюремной версии They Don’t Care About Us? Как именно он писал песни, что приходило раньше, как создавал тексты? Что значат изображения на обложке Dangerous?

- До встречи, Майкл.

- До встречи, - мягко сжимает мою руку в своих ладонях и растворяется прямо у меня перед глазами.

Я заворожено смотрю на то место, где только что сидел он, пока все нарастающая громкость телефона не выводит меня из оцепенения:

…Ты никогда не разлучишься cо мной,

Ведь ты всегда в моем сердце. (17)

Беру телефон, откуда уже играет другая мелодия, и девочка говорит о поколении и детях детей… Было ли все это? Или мне привиделось? Приснилось? Придумалось? А потом мотаю головой – о чем я думаю? Для меня это БЫЛО. Для меня эта встреча РЕАЛЬНА. Все остальное – не имеет значения.

Со счастливой улыбкой на лице я медленно погружаюсь в сон, слушая важнейшее послание всем нам…

…Любовь никогда не лжет.

Она сильна...

…Создайте мир без страха...

…Если ты заботишься о жизни,

Сделай хотя бы частичку

Этого мира лучше…(18)

Примечания:

1. Строчка из песни Morphine.

2. Строчка из песни The Lady In My Life.

3. Строчка из песни Gone Too Soon.

4. Строчка из песни They Don’t Care About Us.

5. Строчка из песни This Time Around.

6. Строчка из песни Smooth Criminal (Ловкий преступник).

7. Строчка из песни Thriller.

8. Строчка из песни Threatened.

9. Строчка из песни Ghosts/Is It Scary.

10. Строчка из песни Is It Scary.

11. Строчки из песни Smile.

12. Отсылка к песне The Lost Children.

13. Отсылка к песне Scream.

14. Отсылка к песне Childhood.

15. Главный герой фильма «Призраки Майкла Джексона» произносит эту фразу, впервые появляясь в кадре.

16. Майкл Смит – главный герой романа Р.Хайнлайна «Чужак в чужой стране». Если кратко, то: хотел изменить мир к лучшему, создал свою церковь, вышел на растерзание злой толпе, после смерти стал архангелом.

17. Строчки из песни Will You Be There.

18. Строчки из песни Heal The World.